Юрка.
Попав в США, я работал в израильской компании по грузовым перевозкам, которая называлась Mеyer’s Moving. Я был бригадирам с водительскими правами на грузовик, и мы были элитой мувинга. Грузчиками в Нью-Йорке работают две категории людей - это иммигранты и местные люмпены. У иммигрантов водительские права бывают редко, поэтому за руль садились в основном чёрные, с убитыми водительскими правами, которых не брали ни на какую другую работу. Какой бы ни была слаженной команда грузчиков, без водителя грузовик не поедет, ни пустой ни гружённый. Водители этим пользовались, не работали, останавливались где хотели, в общем качали права как могли. Поэтому, когда среди эмигрантов появлялся человек с водительскими правами, эти люди - на вес золота. В Mеyer’s Moving я подружился с латышом по имени Юрис Целмич. Целмич по-латышски значит пенёк, вот пеньком он и был. Весёлый добродушный, но не очень умный малый. Он с кучей других латышей снимали дом в жутком криминогенном испанском районе Бронкса. У меня была машина - старый спортивный Додж. Как-то Юрке клиент подарил ненужный телевизор, и он попросил меня подвести его. Никого из земляков дома не было, и мне пришлось оставить машину в двойной парковке и помогать Юрке тащить телевизор домой.
- Не беспокойся, Тима, штраф не получишь - весело сказал он - у нас полиция занята ловлей преступников, им нет времени выписывать штрафы.
- Ну спасибо, успокоил - ответил я.
Справившись с телевизором, Юра предложил мне пообедать.
- Я был поваром в Латвии - сказал он - доставая из холодильника кусок сырого мяса.
Я согласился, и пошёл искать парковку. Скоро подтянулись Юркины земляки. Все тоже работали грузчиками в разных компаниях. Они принесли несколько бутылок водки и вечер затянулся. Была пятница, завтра выходной. После ужина я вернулся домой привести себя в порядок после работы, а затем заехал за ребятами. Мы поехали шариться по клубам в поисках приключений. Так мы стали собираться каждыe выходные. Я был единственным у кого были водительские права и машина, они в шутку называли меня Бригадиром. Ядром компании были я, Юра, и Андрэс, высокий голубоглазый красавец с длинными золотыми волосами. Он был Дон Жуаном международного класса. Он ходил за хлебом, и возвращался с девушкой. Садился в метро, и возвращался с девушкой. Он приехал совсем недавно и плохо говорил по-английски. Американки сидели с ним на диване, держа его за руку, смотрели ему в глаза и улыбались. А я очень стеснялся своего плохого английского и предпочитал встречаться с землячками. Благо русских тогда был полный Нью-Йорк. Моих подруг латыши презрительно называли "тёлками".
- Опять Тима "тёлок" привёл - вздыхали они.
Еще был Кристофер, высокий пронырливый губошлёп-хитрован, он держался всегда обособленно и быстро уходил. Жулик Дирц, вечно бахвалился и нёс пижонский бред. Молчаливый кик-боксёр Норман.
Юра предпочитал чёрных девушек. Одно время он встречался с мулаткой по имени Селина, она была на-половину чёрная, наполовину немка, её отец-морпех служил когда-то в Германии. Потом была Дженнифер, очень красивая высокая стюардесса. Она потеряла от Юрки голову.
- Я хочу сделать тебе подарок - сказала она - давай поженимся, ты можешь меня потом бросить, ты можешь даже со мной не жить, но я хочу сделать тебе документы.
Юра отказался.
- Ты чё, долбоёб? - сказал я ему - Люди платят десятки тысяч долларов за гринкард, врут, женятся на уродках и толстухах, а тебе красавица предлагает документы, да по любви, и ты отказался?
- Так он же Целмич-пенёк - засмеялся Андрэс.
- Я не буду так делать - сказал Юрка - я пират, и сам найду своё счастье.
Я не знаю что стало с Кристофером и Норманом. Андрэс женился на американке. Дирц скопил денег и сделал документы никому не известным жульническим образом. Юрка уехал в Канаду, рубил лес, водил фуры, потом вернулся в Латвию, пошёл работать лесником и спился.
Я встретил Дженнифер как-то на улице. Она прекрасно выглядела.
- Никогда больше не буду встречаться с белым - шепнула мне она - слишком много у вас ментальных проблем.
Я всегда вспоминаю Юрку с теплотой: он был весёлый, добрый и очень хороший малый. Не раз, мы гоняли по ночному Нью-Йорку на моем чёрном Додже, молодые, счастливые и пьяные. Но я никогда не могу отказаться от одной мысли: ты жe, сволочь, целую расу опозорил.
