Итальянeц
Периодически в жизни я полностью обнуляю свой мир. Обычно это происходит раз в десять лет. Если я этого не делаю, то жизнь делает это за меня. Мне было 29. Я жил в Израиле. У меня была прекрасная работа, красавица-гёрлфренд и хорошая машина. Я потерял все это в течении одной недели. Меня уволили с работы, я разбил авто и расстался с девушкой. Возникшие проблемы я решил кардинально - сел на самолёт и уехал в США. Виза у меня уже была. Батя жил там уже давно и как раз получил американское гражданство. Мои родители развелись когда я был ребёнком и с отцом я общался только периодически. Перед самолётом я напился в хлам и проснулся уже в Нью-Йорке.
В аэропорту меня встретил старый плохо одетый человек. Мы не виделись лет десять. Я провожал в иммиграцию цветущего мужика и деньги y бати раньше были всегда. Машины у отца не было и мы потащились в Бронкс, где он жил, на метро. В самый час пик. С двумя чемоданами. После 10-часового перелёта. И с будуна. Батя жил в чёрном районе. Кстати, потом я подружился с одним бухарским, у него была ювелирная лавка недалеко от места, где жил мой отец, мы с ним ходили в местную качалку и были там как два белых пятна, а местная черномазая братва относилась к нам с большим уважением, видимо потому что мы не боялись ходить в этот спортзал и не брезговали ими, нас берегли как двух экспонатов-альбиносов.
Я приехал в разваливающуюся семью. Второй брак отца сыпался, никто не разговаривал и не общался между собой. Батя спал в зале на диване, его жена в спальне на одной кровати со старшей дочерью, а я - на полу в детской своего сводного брата, ему было 12 и он был конкретный ботан.
Папа жаловался что ему шумно спать в зале попросил меня помочь построить ему стену с дверью. Мы неделю запасали материалы. Машины у бати не было и все приходилось таскать из магазина вручную. Было лето, в Нью-Йорке стояла жара. Особенно здорово было с листами гипсокартона! Саму работу сделали за один день когда больше никого не было дома. Я назвала этот проект Берлинской Стеной.
Папа показал мне как пользоваться метрополитеном, я стал ездить смотреть этот удивительный город, и поражаться ему. Однажды, покупая соду я обратил внимание что в киоске продается израильская газета, Я был в Америке три дня, меня обуяла ностальгия и я взял её тоже. Я сидел на скамейке в центральном парке, в тенёчке, пил холодную Кока-Колу и с удовольствием и благоговением читал Исраэль Шеляну. Закончив ностальгировать по родным буквам, я с удивлением обнаружил, что на последних страницах есть объявления о работе. Вернувшись домой я изучил карту города и позвонил в компанию которая находилась недалеко от дома моего отца. Мне сказали приходить завтра в 07:30. Объявление не оговаривало ни специфику работы, ни условия её оплаты. Встав ни свет ни заря, я поехал в переполненном метро, не зная куда и не зная, зачем. Компания называлась Майерс Мувинг и занималась грузоперевозками. Услышав мой акцент, израильтянин-диспетчер по кличке baby-face тут же приставил меня к группе людей которых все называли Русская Мафия. Русская Мафия Майерс Мувинг состояла из двух ненавидящих мир, Америку, а особенно грузоперевозки, евреев-иммигрантов и абхазского агронома, которого звали ни больше ни меньше Шамиль Басаев. Они меня моментально взяли под свое крыло, потому что для них я оказался незаменимым человеком, дело в том, что хозяева компании и администрация были израильтяне, а я говорил на иврите.
- Перетри с ними на хибре' - Обращались ко мне ребята когда нужно было решить какой-либо деликатный вопрос.
В первый рабочий день я подождал пока пока диспетчерская освободиться и тихо спросил baby-face: слушай, Ярон, такое дело, у меня разрешения на работу нет, я по тур-визе. Baby-face оторвался от завтрака, посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и сказал: а у кого оно есть?
Семья отца была в шоке, они не работали ни дня, все все эти годы сидели на пособии. Я работал в грузоперевозках, учил английский, знакомился с городом, ездил по стране. Во флоридском ГАИ работал израильтянин, которого называли Моше-Комбина, за небольшие деньги он делал землякам-нелегалам водительские права. Обзаведшись водительскими правами, я стал бригадирам - элитой мувинга. По традиции, новым бригадирам распределяется самая жуткая команда и выдаётся самый старый грузовик. Я ездил на драндулете жёлтого цвета, прозванном Yellow Submarine. В подчинении - два испаноязычных бандита-отрицала, с которыми никто не хотел работать. Hoмми Наварро и Билли Z. Оба сидели не раз.
Первый рабочий день. Я осторожно вёл грузовик, поглядывая на карту. Мы ехали молча, ещё бы: они старожилы, а начальником над ними опять какой-то выскочка-эмигрант, вчера выучивший английский. Оба были невысокого роста, очень аккуратно подстрижены, в обтягивающих чёрных майках и широких джинсах. В рукавах маек были закатаны по пачке ментоловых сигарет. Я купил им по кофе, потом по коле. Ребята потихоньку начали оттаивать. По дороге на разгрузку мы застряли на узкой улице за полицейской машиной. Менты ехали очень медленно, как будто специально, и объехать их было невозможно.
- А ты посигналь им шоссейным гудком - пошутил Билли - слабо?! (Шоссейнный гудок запрещен к использованию в городе)
- Да лучше дать бы ему сейчас под зад нашей многотоннкой - я все в сердцах ударил по рулю - чтобы он улетел с дороги к чертям, а потом выйти и добить из шотгана.
Хомми рассмеялся и хлопнул Билли по плечу.
- Наш пацан. - сказал он.
И мы подружились. Днём мы работали, делали деньги. Вечерами играли в баскетбол на школьных площадках, курили марихуану в городских парках, они мне показывали их Нью-Йорк. Проджекты - дома для малоимущих, куда, по-моему, до меня не ступала нога белого человека, ночные клубы с сомнительной репутацией, притоны. К людям нужно было отнестись как к равным вот и всё, и вся их настороженная враждебность моментально превратилась в братство. В испанской и чёрной общинах США очень развито чувство локтя, товарищества, им по-другому не выжить. Как-то у меня возник конфликт с администрацией, и за моей спиной, как на поле Ареса, в момент возникла дюжина испанских головорезов. Работники офиса убежали из диспетчерской.
Мы перевозили разных людей, богатых и бедных, нищих и снобов, внутри одного подъезда и на другой континент, мы работали днём, и если надо ночью, в выходные, и в праздники - всегда когда была работа. В мувинге очень часто бывают интересные ситуации, обнажающие срезы жизни общества, недоступные взгляду снаружи. Одну перевозку я не забуду никогда.
Это был Нью-Джерси, небольшая двухкомнатная квартира, молодая итальянская семья. Муж пристрастился к казино и проигрывал там все деньги, отчаявшись поменять ситуацию женщина решила от него уйти. Наша задача была, пока он будет на работе запаковать все вещи и перевести её на другую квартиру. К тому времени я был уже опытным бригадиром с налаженной командой. Мы приехали рано, быстро запаковали весь скарб, скурпулёзно отметив на коробках из какой комнаты вещи и что внутри. Разобрали мебель, аккуратно завернули всё в одеяла, загрузились и поехали на разгрузку которая была очень далеко. На разгрузке с женщиной случилось истерика.
- Я его люблю, везите меня обратно! - кричала она в слезах.
И мы поехали обратно.
В пустой квартире на полу одиноко сидел грустный мужик. Мы занесли мебель, собрали её, затащили коробки, слава богу они были размечены. Закончили уже затемно. Они рассчитались за бессмысленный переезд, и мы оставили их распаковать коробки. Кому бы я не рассказывал эту историю в США, все реагируют одинаково: Итальянцы? Нью-Джерси? Игрок в казино? Так он пришил её как только вы уехали!
