Америка - не мираж и не реальность. Америка есть гипер-реальность. Она гипер-реальность потому что с самого начала вела себя как достигнутая утопия. Всё в Америке реально и прагматично, и одновременно соткано из мечтаний. Американцы, в свою очередь не видят этой симуляции, у них даже слов в языке нету чтобы описать этот феномен, потому что они и есть сама модель, и как результат представляют собой идеальный материал для анализа возможного варианта современного мира. Не больше не меньше чем примитивное общество. Тот же самый аналитическии интерес, с которым мы смотрим на ранние общества, побуждает нас смотреть в сторону США, примитивного общества с его мифами, страстями и предрассудками.
Америка избегает вопроса об истоках. Не зная примитивного накопления времени, Америка живёт в постоянном настоящем. Америка не имеет территории предков. Земли индейцев, резервации - это эквивалент галерей, в которых американцы скапливают Рембранта и Ренуара. Но это им не важно. Америка не имеет проблемы идентичности. Взгляните на Японию, которая совершила этот трюк ещё лутче чем США, администрируя необъяснимый парадокс - трансформировать территориальный феодализм в невесомую децентрализацию. Япония уже спутник планеты Земля. А Америка - дневной спутник планеты Европа. Нравиться вам это или нет, будущее принадлежит искуственным спутникам. США есть достигнутая утопия.
Мы не можeм судить об их кризисе, как о кризисах в Европейских странах. Наш кризис - это кризис исторических идей лицом к лицу с невозможностью их реализации. Кризис США - это кризис реализованнной утопии столкнувшейся с проблемой самосохранения во времени. Американцы правы в их идеалистическом убеждении что они центр мира, верховная власть и всеобщая модель. И это убеждение основано не на природных ресурсах, технологии или вооружении, а на волшебном принципе утопии ставшей реальностью, обществе основанном на реализации всего о чём другие только мечтали: правопорядок, достаток, правосудие, богатство, свобода. Их общество это знает, в это верит, и в конце концов, другие начинают в это верить тоже. В сегодняшнем кризисе, все поварачиваются к обществу, которое осмелилось рвануться вперёд благодаря географии и иммиграции мозгов. Мы не должны забывать что эта фантазия смогла сконцентрировать себя с помощью кинематографа. Что бы не случилось, что бы не говорили народы об агрессивности доллара, Америка завораживает те же народы, которые страдают от их руки , потому что они глубоко убеждены что в США воплотяться их мечты. Но это не есть полное безумие. Все первоначальные общества были более или менее идеальными. Даже иезуиты в Парагвае. Даже португальцы в Бразилии основали идеальное патриархальное рабовладельческое общество, которое не как Американская, Англо-Саксонская пуританская модель имели меньше шансов быть принятым современностью.
Мы никогда не догоним Америку. Мы никогда не будем им ровней. Мы лишь повторяем их, копируем их, с отставанием в полвека, и даже это делаем плохо. Страны третьего мира никогда не смогут интегрировать демократию и технологический прогресс. Мы навсегда остались ностальгическими утопистами, агонизирующеми над свими идеалами, пророчествуя что всё возможно ... но ничего не достигнуто. Наша проблема в том, что наши цели: революция, прогресс, свобода, из-за нашей меланхолии, расстаяли до того как стали реальностью. История и философия - как хорошее вино и кухня никогда не пересекают Атлантику. Это месть Европейцев за то что нам так и не удалось одомашнить современность, а она не пересекает океан в нашем направлении. Есть вещи, которуе не импортируются и не экспортируются. История - это плотоядный цветок, а для американцев - экзотический. Американская парфюмерия также неубедительна как Калифорнийское вино. Со того дня, как эксцентричная современность во всей своей славе родилась на той стороне Атлантики, Европа стала исчезать. Миф переехал. Сегодня все мифы - американские. И не надо нам тревожить наши бедные головы по этому поводу. В Лос-Анджелесе Европа исчезает. У американцев есть всё. Им не надо ничего. Они завидуют нашему прошлому и нашей культуре и ими восхищаются, но в глубине, Европа для них не более чем элегантная срана третьего мира.
Надо увидеть Французкую семью на Калифорнийском пляже чтобы почувствовать невыносимый гнёт нашей культуры. Американская группа остаётся открытой, французы моментально создают вокруг себя закрытое пространство. Американский ребёнок носиться где хочет, французкий крутиться возле родителей. Для американцев главное чтобы у них было побольше пиво во льду, а французам главное чтобы были соблюдены все приличия и они могли бы продолжать театральный показ благосостояния. Люди движутся на американских пляжах, на французких, каждый окапывается на своём куске песка. Француз делает шоу из своего отпуска, но усреднённость и мелкая буржуазность остаётся с ним. Можете всё что хотите сказать об американцеах, но они не усреднённые и не мелко-буржуазные. Да, у них нет аристократической грации, но у них есть простота, которая идёт от пространства, простота тех, у которых всегда было много места, и это восполняет отсутствие манер и хорошей наследственности. Свобода движений тела, которой их наградило владение большим пространсвом компенсирует простоту их характеров. Вульгарно, но просто. Мы есть культура интима, создавшая манеры и условности, а у них демократическая культура пространств. Мы свободны духом, а они свободны в своих поступках. Когда американец передвигается по своим национальным паркам, он не создаёт впечатление что он в отпуске. Передвигаться это его натура; природа - место действия. Хилый Романтизм и Галло-Романские комплексы не захламляют его время. Лэйбэл "отпуск" изобретён французами - деморализованная атмосфера свободного времени, украденного государством, поглощённая в самом плебейском духе, с театральным представлением хорошо заработаннных каникул. Свобода не статична и не имеет негативных названий.
Нью- Йорк. Сирены днём и ночью. Машины быстрее, рекламы агрессивние. Проституция от стены к стене. И игра, все игры здесь более интенсивны. Так всегда, когда приближаешься к центру мира. Но американцы улыбаются. Улыбаются всё больше и больше. И никогда другим людям, всегда только сами себе. Пугающее разнообразие лиц, их ужас растянyтый в невероятное выражение маски старости и смерти принятой в архаических культурах, которую здесь носят 10-12 летние. Красота, которую Европейские города достигли за столетия, Нью- Йорк достиг за полвека. Клубы дыма напоминают девушку сушащую волосы после ванны. Афро или прически до периода Рафаэля. Город фараонов и обелисков. Центральный Парк - Сады Семирамиды. Почему люди живут в Нью-Йорке? Их ничего не связывает, кроме как быть вместе толпой. Это создаёт Вселенную исскусственного притяжения, когда не у кого нет причин уйти. Нет никаких человеческих причин быть здесь кроме экстаза быть толпой. В арифметическом смысле люди в Нью-Йорке не прибавляются к друг другу, они отнимаются друг от друга. Красотa чёрных и Пуэрто-Риканских женщин. Cмуглая пигментация их лиц - это как природный макияж. Красота, которая не сeксуальна, она животна, красота которой так не хватает белым лицам. Белые лица несут физическую нейтральность, которая по своей сути претендует на эзотерическую силу Слова, но мы никогда не будем обладать ритуальной силой смуглых лиц. В Mонреале есть всё, что есть в Нью-Йорке - разные этническе группы, дома, но нет искры насилия Американских городов. Нет ничего более интенсивного, энергичного, турбулентного и живого чем улицы Нью-Йорка. Они полны толпой, суетой, шумом, рекламой, каждый из перечисленных может быть агрессивным и спокойным. Миллионы людей на этих улицах, просто шастают, без дела, злые, как будто им нечего больше делать как создавать сценарий для города. Везде музыка, и эти улицы никогда не пусты. В Нью-Йорке безумные выпущены на волю. Их сложно отличить от остальных придурков, наркоманов, алкоголиков и пофигистов, которые населяют город. Если город безумен, зачем держать сумашедших взаперти? Водоворот города настолько силён, что для того чтобы быть парой, разделить чью-либо жизнь, в Нью-Йорке, нужно иметь сверхчеловеческую силу. Только кланы, банды, секретные общества могут выжить в Нью-Йорке, но не пары. Нью-Йорк - это анти-Ковчег. В первом ковчеге, животные входили, каждый по паре чтобы спастись от потопа. Но в великий ковчег Нью-Йорк, каждый пришёл один, и теперь ему или ей надо найти себе пару, на вечер, из тех кто смог пережить предидущию вечеринку.
Облака портят города Европы. Огромные Американские небеса густых облаков, a наши маленькие кучерявые облачка напоминают наши маленькие кучерявые мыслишки; облака и мысли, которые никогда не видели больших пространств. Над Парижем небо не лeтит. Оно поймано меж крыш наших болезненных домов, один в тени другого, как будто небо между домов - чась их частной территории. Европа - не котнинент. Это видно по небесам. Когда нога ступает на землю Америки, ты попадаешь на континeнт, где место обрело форму мысли.
